Частные владельцы российских банков нередко получают прибыль меньшую, чем дают депозиты их собственных банков. А они тем не менее продолжают вкладывать деньги в этот бизнес: и нести тяжело, и бросить жалко.
В прошлом году известная телеведущая Тина Канделаки с большой помпой стала членом совета директоров малоизвестного Вятка-банка и вроде даже купила около 1% его акций. В том же году с гораздо меньшей помпой она вышла из совета директоров этого банка. Что дальше стало с акциями, которые она то ли купила, то ли нет, неизвестно. Телеведущая лишь сообщила, что намерена диверсифицировать все виды своего бизнеса и отказаться от некоторых из них.
Эта история довольно показательна. В России еще в 1990-х сложился миф о том, что банковский бизнес — очень выгодное предприятие. Понятно ведь, что банк ворочает огромными деньжищами. Но если посмотреть правде в глаза, то оказывается, что даже у самых прибыльных банков отношение капитала к прибыли находится на уровне 10—15%. Редко у какого банка этот показатель доходит до 30%. Другими словами, на каждый вложенный в капитал банка рубль за год его акционер получает 10—15 коп. выгоды.
Получается, что в природе существует множество гораздо более доходных видов бизнеса, чем банковский. Сейчас можно получить 10—15%, просто положив деньги на депозит в тот же банк, вместо того чтобы покупать его акции и гадать, покажет он в этом году прибыль или убыток.
В конце концов, если так уж хочется стать банкиром, купите акции, например, Сбербанка. В этом случае можно не только объявить себя совладельцем крупнейшего банка страны, но еще и рассчитывать на дивиденды и рост котировок самих акций. А зачем покупать 1% акций банка, находящегося в конце второй сотни, не очень понятно.
Конечно, в случае с Тиной Канделаки огромную роль сыграла PR-составляющая. Тем более что нет достоверных сведений о том, купила ли она на самом деле акции или только вызвала к банку кратковременный интерес своим заявлением. Зачем, к примеру, Григорий Гусельников, известный телезрителям по игре «Что? Где? Когда?», в свое время купил Вятка-банк, тоже можно догадаться. Он более десяти лет проработал в разных банках в качестве наемного сотрудника. В конце концов, каждому рано или поздно может захотеться побывать в шкуре того, кто отдает приказы. К тому же банковский бизнес господин Гусельников знает с самых низов.
Но вот почему Федор Бондарчук без всякой помпы является миноритарным акционером банка «Пушкино», человеку со стороны догадаться непросто. Конечно, этот банк в отличие от Вятка-банка находится в верхней части второй сотни крупнейших, но вряд ли это может быть причиной вложить в него свои деньги. Тем более что отношение прибыли к капиталу у него даже ниже 10%.
Тем не менее из 200 крупнейших российских банков более двух третей являются частными. Правда, в 30 крупнейших входит всего 13 из них, а первые 6 позиций занимают исключительно банки с государственным участием. При этом активы и обязательства всех частных банков, входящих в число 200 крупнейших, несколько уступают активам и обязательствам одного Сбербанка. Да и тем пяти госбанкам, которые идут после него, честно говоря, тоже. Если, конечно, сложить активы и обязательства этих пяти банков. Собственно, на долю частных банков, входящих в число 200 крупнейших, приходится лишь четверть всех активов и обязательств.
Неудивительно, что главной мечтой многих владельцев частных банков была и остается продажа своего бизнеса богатым иностранцам. С этим сейчас большие проблемы. С 2008 года, с начала кризиса, иностранцы все меньше интересуются банковским бизнесом в России. Недавно сдал в Банк России лицензию «Свенска Хандельсбанкен». Продал свою российскую «дочку» Barclays Bank. Он оказался, с одной стороны, более невезучим, а с другой стороны — менее. Barclays купил российский банк как раз накануне кризиса 2008-го. И, проработав здесь чуть более трех лет, в конце 2011 года сумел продать его, а не закрыть, как шведский коллега.
Вообще, сейчас в мировом масштабе в банковской сфере дела обстоят не самым лучшим образом. В разгар кризиса поговаривали, что российские «дочки» иностранных банков помогали своим материнским структурам деньгами. Даже если этого и не было, то само появление таких слухов — симптом весьма показательный. В истории российской банковской системы бывали случаи, когда иностранные банки помогали своим «дочкам» в России, бывало, что оставляли их самостоятельно разбираться с проблемами. Но обратный вариант даже не рассматривался.
Понятно, что на фоне проблем в мировых финансах и дела в российской банковской системе обстоят далеко не блестяще. Так, в первом квартале активы 200 крупнейших банков впервые за два последних года снижались. Кредиты выросли только на 1,65%, а вклады граждан — на 1,17%. Во втором квартале ситуация несколько улучшилась, активы выросли на 6,7%, кредиты увеличились более чем на 7%, вклады прибавили 6,5%. Правда, единственным продуктом, рост которого перешагнул отметку 10%, оказались потребкредиты — 12%.
Кризиса, которого ждали все лето, пока не случилось, но и восстановления банковского рынка в том виде, каким он был до 2008 года, не наблюдается. За первую половину этого года активы российских банков выросли всего на 4%. Сама банковская система медленно, но неуклонно сжимается: сейчас в России осталось около 900 банков. И Центральный банк, похоже, не собирается останавливаться на достигнутом. По крайней мере, его представители неоднократно говорили об увеличении минимального размера капитала банков. А при существующей доходности этого бизнеса частные владельцы мелких и средних банков несколько раз подумают, прежде чем вкладывать свои средства в увеличение капитала.